Худ. С. ОстровБыло это, когда блохе подковывали одну ногу девяносто де­вятью оками железа, другую — девяносто девятью оками (старинная мера веса, равная, примерно, 1200 г) стали, а ей все казалось мало.

Жил в те времена царь, и был у него сын непутевый, такой непоседа и озорник, что дальше некуда.

Вышел однажды мальчик к воротам и стал стрелять из ро­гатки камнями, а мимо шла бабка с кувшином воды. Мальчишка запустил в нее камнем и попал прямо в кувшин. Кувшин раз­бился, вода вылилась, а бабка обернулась и сказала:

— Чтоб ты пешим обошел всю землю и не успокоился, пока не попадешь в бессмертное царство, и чтоб там ты не нашел ни отдыха, ни покоя.

Мальчик вернулся во дворец, а спустя три дня одолели его думы, напала тоска и страх как захотелось пойти по белу свету — отыскать бессмертное царство. Боролся он с собою, сколько мог, а в одно прекрасное утро сказал царю, чтобы тот дал ему денег, справил одежду новую, дал саблю и палицу, потому что отправ­ляется он бродить по свету.

Никто не сумел его удержать, и ушел царский сынок — след его простыл.

Идет он по одной дороге, по другой, в одно село зашел, в другое, завернул в Бельцы, в Сороки, в Хотин,— знал бы я, еще куда! — и оказался возле кельи. Постучал в дверь, а оттуда вы­ходит отшельник и спрашивает:

— Чего тебе, мальчик?

— Ищу бессмертное царство.

Удивился отшельник:

— Не доводилось еще моим глазам видеть, а ушам — слы­шать о таком царстве.

Мальчик опечалился:

— Что мне теперь делать? Не возвращаться же обратно!

Тогда отшельник посоветовал ему:

— Иди через этот густой и темный лес. В лесу тебе встретят­ся разные звери — ты с каждым поздоровайся. Пройдешь немного и увидишь замок, а перед замком будет лежать змей головой на пороге. Ты и его поприветствуй, а он обрадуется, повернет го­лову — и сможешь пройти. В замке тебе скажут, куда дальше путь держать.

Царский сын так и сделал: пошел через лес, и сколько зверей, птиц и букашек ни встречал — со всеми здоровался. Так добрал­ся он до замка.

Перед замком и вправду лежал змей — головой на пороге.

Царевич издалека поклонился ему и сказал:

— Добрый день, дракон-змея, золотая чешуя.

Змей обрадовался, повернул голову:

— Если бы ты со мной не поздоровался, прикончил бы я тебя на месте.

Мальчик переступил порог и ответил:

— А если б ты накинулся на меня, вмиг стер бы я тебя в порошок!

Вошел царский сын во дворец и увидел старого как мир ста­рика.

— Каким ветром занесло тебя сюда, смельчак?

— Ищу бессмертное царство.

— Далеконько оно, молодец, никто не был там и не знает туда пути; но ты поздоровался со всеми моими зверями — и я дам тебе клубок золотых ниток, чтоб показывал дорогу. Куда клубок покатится, туда и иди.

Простился с ним парень, бросил перед собой клубок, и пока­тился он через горы, через долины, через поля, луга и пустыни.

Клубок катился, оставляя за собой тонкую, как паутинка, золотую нить. Так прошел царевич долгий путь и пришел, нако­нец, к дубу, возле которого остановился передохнуть.

Сел парень в тень и угодил прямо на желудь — шляпка на нем лопнула и оголила макушку. Почувствовав на себе такую тяжесть, желудь спросил:

— Кто ты таков, молодец, и куда путь держишь?

— Я царский сын, иду в бессмертное царство, чтобы жить, покуда стоит земля и светит солнце.

— Сойди с меня,— попросил желудь,— я только-только пу­стил ростки, слаб еще, и ты можешь меня раздавить; я буду рас­ти, а ты, если хочешь, живи со мною вместе, пока не стану я крепким и пышным дубом. А когда превращусь я в глубокого старца, свалюсь с ног и ласточки станут копошиться в моем прахе, тогда только и тебе придет конец.

Царевич поднялся, присыпал желудь землей, чтобы он рос, простился с ним и пошел дальше.

Идет он, идет за своим клубком и приходит к виноградному кусту, увешанному гроздьями. Остановился парень передохнуть, сорвал гроздь винограда и стал есть. Когда он поел досыта, куст спросил:

— Куда путь держишь, молодец?

— Иду в бессмертное царство, хочу жить, покуда стоит земля и светит солнце.

А виноградный куст говорит ему:

— Закопай в землю виноградное зернышко, чтобы росло оно и уродило, и оставайся, если хочешь, здесь,— пока не пустит корни виноград, не разрастется вовсю под солнцем; сколько буду я жив — будешь и ты пить вино и есть виноград.

Мальчишка закопал в землю виноградное зернышко и сказал:

— Спасибо тебе, виноградный куст, оставайся с добром, расти, разрастайся, а я пойду дальше.

— Будь здоров и ступай с миром.

Идет он дальше и видит вскоре орла. Натягивает тетиву лука, чтобы сбить его, а орел говорит:

— Молодец, не целься в меня и не убивай. Лучше вылечи ме­ня — я тебе пригожусь. Если случится с тобой какая беда, ты только подумай обо мне, и я приду на помощь.

Царевич позаботился об орле — перевязал ему раны получше, накормил, а сам отправился дальше и пришел вскоре к берегу моря. Идет он по берегу и вдруг видит: что-то впереди белеется и поблескивает. «Что бы это могло быть, какие-такие чудеса?» — думает.

Подходит ближе — и что же видит? Море отступило в глуби­ну, а на горячем, как огонь, песке мается царь рыб длиною в двенадцать шагов, высотою в человеческий рост, с серебряными крыльями, в золотой чешуе,— не видали еще люди такого чуда на земле.

Мальчик подошел еще ближе и воскликнул:

— Эгей, роскошный пир устрою я себе из этой рыбины!

А рыба услышала и говорит:

— Коли ты меня съешь, молодец, не больно потолстеешь, опусти-ка лучше меня поглубже в воду, а как только подумаешь обо мне — я явлюсь.

Мальчик поискал длинный шест, поддел им тихонько царя рыб и опустил в море.

Пошел парень вновь все вперед да вперед, много царств-государств миновал,— язык бы у нас не устал, слов бы хватило, память не изменила,— и видит вдруг лису, за которой гонятся охотничьи собаки,— искусанную, несчастную. Натянул он тетиву лука, а лиса и говорит:

— Не убивай меня, добрый молодец, защити лучше от псов, вылечи, а я тебе пригожусь в беде.

Кинулся царский сын — прогнал собак, взял лису под свою защиту и заботился о ней, пока она совсем не поправилась, а потом отпустил на волю. На прощанье лисица сказала:

— Спасибо тебе, царевич, что не оставил меня на растерзание псам. Если худо тебе будет — подумай обо мне, и я приду.

Двинулся паренек снова в дорогу, и чем дальше шел, тем тоньше становился золотой клубок. Так шел он и шел — и болотом топким и неторной тропкой,— пока не пришел к вязу с двумя стволами. Между стволами висела паутина, а в паутине бился комар. Увидев царевича, комар запищал:

— Спаси меня, добрый молодец, я тебе пригожусь. Знаю, куда ты идешь,— в бессмертное царство, и если ты сделаешь мне добро — не пожалеешь об этом.

Видит путник такое дело, остановился, высвободил комара из паутины, накормил его и отпустил на волю.

— Спасибо, странник, за доброту. Когда тебе трудно придется — только подумай обо мне, и я прилечу. А теперь ступай себе в добром здравии — уже недолго тебе идти: скоро замок. Там, в замке, как только придешь,— иди прямо к царю и проси у него в невесты самую младшую дочь, потому что до тех пор, пока ты не будешь женат, не завладеть тебе бессмертным царством.

Ладно. Отправился царский сын снова в путь, и, пока шел, клубок все уменьшался и уменьшался... вот он стал уже величи­ною с яблоко, потом с орех, а когда стал как горошинка, увидел царевич перед собой золоченые палаты, сверкающие, величест­венные... да что говорить, дружище,— такая там красота была, что ничего подобного на земле вовек не сыщешь. 

Царский сын подошел ко дворцу, постучал в ворота.

Государь выслал стражу — узнать, кто это там стучится, от­куда пришел и куда путь держит.

Царевич рассказал все от начала до конца — так, мол,, и так. Тогда вышел царь к воротам, и молодец сказал ему:

— Пресветлый государь, хотел бы я видеть твою младшую дочь невестой во главе стола, а себя — женихом рядом с нею. Руки ее пришел просить. Отдашь за меня?

— Отдать-то отдам... если только сумеешь спрятаться так, чтобы никто тебя не нашел. Тогда сыграем свадьбу, и будешь жить здесь, в замке, покуда стоит земля и светит солнце, пото­му что от этих ворот и начинается бессмертное царство.

Тут напала на бедного парня такая тоска-кручина,— он ведь не знал, как спрятаться,— но что ему было делать? Задумался он и вспомнил вдруг про орла. Не успел и глазом моргнуть, как орел был подле него.

— Что пригорюнился, хозяин?

— Да вот послушай, какая беда на меня свалилась...— И он рассказал ему про повеление царя.

— Ну, если так, не стоит и горевать.

Орел подхватил царского сына, понес его к небесным вратам и спрятал за девятью рядами туч.

А у царя было три дочери —все одна в одну: и лицом, и во­лосом и одеждой, и обувкой. Вышел государь, сабля наголо, со старшей дочкой и говорит ей сурово, что, если не найдет она царского сына, быть ей обезглавленной.

Пошла девушка в цветник, нарвала корзину желтеньких бархатцев и вышла с отцом за порог, чтобы посмотреть, где цар­ский сын.

Посмотрела на землю — не увидела, посмотрела на море — не увидела, на небо посмотрела — увидела и крикнула:

— Выходи из-за туч, я тебя вижу!

Вмиг спустил орел царевича с туч. А царь сказал:

— Что ж, снести тебе голову с плеч?

Дочь взяла молодца под свою защиту:

— Светлейший государь, грех в первый раз прощается.

Простил его царь.

— Только смотри: если увидит тебя средняя моя дочь — не сносить тебе головы!

Пошел царь во дворец за средней дочерью. А парень опять не знает, что ему делать.

Стоит, удрученный, и думает, кто бы вызволил его из этой беды. И вспомнился ему рыбий царь. И только подумал о нем,— вот чудо! — прихлынуло море к дворцовым стенам, а из моря вы­плыла рыба.

— Что приключилось у тебя, хозяин?

— Худо дело. Слушай...

И он принялся рассказывать про цареву угрозу.

— Ох, горе мне! Но будь спокоен, не печаль себя заботой: я знаю такие места на дне моря, что тебя там ни за что на свете не сыщут.

Спрятала рыба царского сына во рту, как зернышко, и опусти­лась с ним на морское дно.

Царь между тем вышел со средней дочерью, вынул саблю из ножен и приказал:

— Отыскивай царского сына, а коли не отыщешь — не сно­сить тебе головы.

Девушка умыла лицо, нарвала бархатцев, сложила в корзин­ку и огляделась вокруг. Она поискала парня на исхоженной земле и не нашла, заглянула за солнце и луну на небе — нету, посмотрела на дно морское — и увидела.

Царь крикнул:

— Выходи, молодец,— высмотрела тебя моя дочь!

Рыба вытащила его на берег, и царь сказал:

— Что ж, теперь придется отрубить тебе голову.

Но средняя дочь вступилась:

— Прости его, отец, во второй раз грех прощается; если уви­дишь его в третий раз — тогда уж расправишься с ним.

— Ладно, прощаю тебя и на этот раз, коли дочь просит. Если жив третий раз не сумеешь спрятаться, знай, не ступать тебе больше по зеленой траве.

Снова попал царский сын в беду. Страх, тоска доняли его — держись, сердце!

— Снимет он мне голову — и делу конец; что бы придумать, чтобы государевы дочери не увидели меня, кто бы спас меня?

Пока причитал он так, вспомнилась ему лиса, и не успел по­думать о ней — глядь, лиса перед ним.

— Чего плачешь, хозяин?

— Да так, мол, и так...

— Молчи, не плачь и не тужи, успокойся, выбрось из головы. Раз уж так случилось — идем со мной, я знаю, что делать.

Отправилась лиса вперед, царский сын — за ней, перемахнули лаз в глубине сада, вошли в палисадник девушек, лиса поверте­лась вокруг, ударила царского сына хвостом и превратила его в большой красивый цветок, пышнее всех остальных бархатцев.

А младшая дочь умылась тем временем, пошла в цветник и сорвала именно этот цветок, который понравился ей больше дру­гих, сорвала и положила в корзинку.

Вышел царь, остановился перед дворцом — сабля наголо — позвал младшую дочь и велел ей искать, где хочет, царского сына, иначе снимет ей голову.

Смотрит царская дочь на землю — нет парня, смотрит на мо­ре — нету, и на небе тоже нет, посмотрела еще раз сквозь твердь земную, толщу небес, океан звездный — нет его, и все тут.

Царь и говорит ей тогда: 

— Лучше гляди, ты его прячешь!

А девушка отвечает:

— Я всюду смотрела — не вижу! Тень его есть, а самого не видать!

Нечего было делать царю, он и крикнул:

— Выходи, удалец, где ты есть,— не увидела тебя моя дочь.

Царевич выскочил из корзинки и говорит:

— Вот я, государь!

— Хорошо, парень, вижу, что ты храбрый.

Позвал царь музыкантов, а парню велел пойти во двор и узнать младшую дочь, и если узнает — сыграют они свадьбу, а нет — не сносить ему головы.

Вот уже, казалось парню, исполняется его мечта и — на те­бе! — новое испытание, страшнее других. Стал он плакать и причи­тать, и так плакал, что глаза у него покраснели и опухли, как окорока. Похоже, он добром уже не выберется из беды. Что было — было, а теперь-то уж наверняка царь снимет ему голову. Сидит он так, горюет, и вспомнился ему комар.

И только успел подумать о нем — комар тут как тут.

— Что за печаль гнетет тебя, хозяин, чего так причитаешь?

— Как же мне не причитать, бедняге: думал, выбрался уж из беды, и вот царь лишает меня жизни. Смогу я разве отличить дочек царя, если они похожи друг на друга как две капли воды?

— Не тужи, хозяин, не печалься об этом. Я хорошо знаю царских дочек, знаю, какая из них старше, какая — моложе, я среди них вырос. Когда государь выведет их, я сяду на нос млад­шей, и ты ее узнаешь.

Выходят дочери государя — все одна в одну лицом, одного роста, одинаково одетые,— ну хоть бы чем-нибудь отличались! А комар полетал-полетал по кустам, по бурьянам, прилетел и сел на нос одной девушке. Та подняла руку, чтобы согнать его, а цар­ский сын схватил ее за руку и говорит:

— Эта вот, государь, младшая.

Царь ответил:

— Верно, она.

И была та девушка стройна и красива, как солнышко на вос­ходе, как василек, когда расцветает.

Царь остался очень доволен, пригласил жениха во дворец, по­садил его во главе стола и сказал:

— Выдаю за тебя дочь свою и даю владений, сколько вме­щается в эти границы. Станешь ты с сегодняшнего дня жить с нами, забудешь о смерти, потому что будешь жить вечно, покуда стоит земля и светит солнце. Броди по царству, обходи его вдоль и поперек, только обратно через те ворота, в которые вошел, не вздумай выйти — плохо будет.

Увидел царевич вокруг сады золотые, деревья с ветвями до земли, золотые и серебряные замки, украшенные драгоценными камнями, колодцы из мрамора с серебряными кружками, реки, по которым текли молоко и мед, дубовые леса с разными певчи­ми птицами, пастбища с густой зеленой травой в три-четыре
пе­реплетения и цветами-ландышами, каких не видел с тех пор, как живу...

И сколько там всего было, что сидеть бы да все рассказывать, я бы и рассказал, не в том дело, да вот ведь какая штука: счи­тают, что с тех пор и завелись у нас в народе свадьбы — с шутками-прибаутками, гиканьем и весельем; а как долго та свадьба длилась — точно не могу сказать, потому что солнце там не всхо­дило и заходило, а стояло все время высоко в небе.

После свадьбы зажил царевич, как в цветущем яблоневом саду. Много ли, мало времени прошло, отправился он на охоту: взял лук, натянул тетиву, и стрела полетела за ворота. Пошел он за ней да и позабыл о наставлениях тестя: потянул засов, открыл ворота — не подумал, что с ним может что-либо случиться. Тут заметил он блестящую нитку от золотого клубочка — и сразу же вспомнил дом, отца, мать, и скрутила его  тоска-кручина по ним, одолело желание повидать всех. Прошло еще какое-то вре­мя — и что же думает он?

— Пропади оно все пропадом, пойду взгляну, что дома де­лается.

А царь его все отговаривает:

— Не спеши, милый, ни к чему это: много воды утекло с тех пор — уже и в помине нет твоих родителей и даже правнуков их не осталось.

Но он не поверил. Собрался в дорогу — приладил оружие, поклонился до земли дому цареву — и ушел.

Остались царь с младшей дочерью ждать да кручиниться о нем.

А царевич отправился снова по золотой ниточке и шел да шел обратным путем, пока не набрел на виноградную лозу, и была она старой, протянулась по холмам так, что ни с одной стороны, ни с другой не видно было ей конца. Виноградная лоза узнала его и проговорила:

— Остановись, молодец, отдохни.

А он отвечает:

— Хорош твой совет, но я спешу — хочу быстрее домой до­браться.

Отправился он дальше и пришел к старому дубу. И дуб его узнал.

— Погоди, молодец, остановись, отдохни в моей тени, большое добро ты мне сделал, когда проходил здесь: я вырос из желудя, который ты зарыл в землю.

Удивился царский сын — не верилось ему, что прошло с тех пор столько времени.

Идет он дальше, доходит до замка, где ему дали золотой клу­бок, и видит дракона, высохшего от старости. Поздоровался он с ним. Дракон обрадовался, повернул голову и говорит: 

— Эй, парень, чуть было не съел тебя, но раз ты со мной по­здоровался — живи.

Вошел царский сын и увидел в замке хозяина. За это время у него выросла такая длинная борода, что одну половину он сте­лил под себя, а другой покрывался. Поднял старик костылем себе веки с глаз, посмотрел на смельчака и сказал:

— Будешь возвращаться, заходи.

Царевич простился с ним и направился к дому — недалеко уже было. Добирается до места, где прежде стояла келья отшельника, и видит густую рощу, в которой только волк мог накинуться из-за спины. А келью и отшельника — поминай как звали. И напала на царского сына такая тоска, что даже вернуться захотелось. Но он пошел все же вперед и добрался до знакомого места. Посмотрел вокруг себя — в одну сторону, в другую. И что же видит? Ни замка, ни двора — одни развалины. Он мог только гадать, где был когда-то отчий дом.

В овраге он заметил хибарку. Пошел к ней, чтобы расспросить жильцов. А в хибарке жил трехсотлетний старик. Он сказал ему, что слышал от дедов своих, будто стоял здесь когда-то замок ца­ря, у которого был сын, и пошел тот сын по свету за жизнью без смерти, за молодостью без старости, чтобы жить, покуда стоит земля и светит солнце. А после того напала на царство чума и померли все — и человек, и скот, и птица.

Опечалился царский сын, вспомнил совет своего тестя и пово­ротил обратно. Когда проходил он мимо бывшего дворца, то уви­дел у развалин ворот глиняную ступку. Царевич пнул ее ногой — глядь, а из-под нее выползла смерть-чернавка, высохшая, с косой на плече. Мэээй!

— Э-хе, дорогой, наконец-то ты явился, а с каких пор жду я тебя!

Царевич взял себя в руки и — откуда силы взялись! — так по­несся обратно, что чуть сердце не выскочило у него из груди.

Увидела смерть такое дело — и за ним.

Мимо дома старика он уже не мог бежать — силы оставили его; поздоровался с драконом, тот обрадовался, повернул голову, и царский сын вошел. Он так устал, что смог только сказать:

— Помоги мне, дедушка, не оставь в беде, скажи, что де­лать: смерть бежит за мной по пятам.

Протянул старик ему широкий шерстяной пояс и сказал:

— Возьми, дай его смерти, пусть носит, пока не износит так, что целой нитки не останется, и только тогда пусть приходит за тобой.

Вот добралась смерть до замка и как увидела дракона, подня­ла свою косу, чтобы сразить его, а дракон разинул пасть с огненным языком, дохнул на нее жаром и смолой, она и остано­вилась.

— Стой, старуха беззубая, чего прешь на людей — ослепла?

— Нет мне до тебя дела, дай-ка в дом войти.

— Поздороваться сначала нужно было, а теперь иди-ка другой дорогой, коли жизнь тебе дорога, не то возьму в оборот — обо всем позабудешь.

Видит смерть такую ярость, отошла подальше и крикнула из­далека:

— Выпусти, дед, царского сына, не то вырву тебе бороду по одному волоску!

Вышел тогда царский сын с широким шерстяным поясом и го­ворит:

— На, смерть, повяжись этим поясом, возвращайся и носи его. Как износишь до конца — так, что целой нитки не останется,— при­ходи за мной.

Смерть взяла пояс, а царевич пустился в путь, и шел, пока не дошел до дуба, и дуб позвал его:

— Иди сюда, молодец, передохни с дороги.

— Не могу,— отвечает,— смерть меня вот-вот догонит.

— Об этом не беспокойся — сунь руку в мое дупло и возьми там железный посох.

— Ну, взял...

— Если смерть догонит тебя — дай ей этот посох и скажи, чтоб ходила с ним до тех пор, пока он не изотрется — весь, целиком, так что ей уже и держаться не за что будет,— а тогда уж пусть при ходит.

Как сказал он, так все и случилось. Попрощался с ним царе­вич и пошел себе вперед, по полям бездорожным, по водам без- бродным. И в один безоблачный день смерть выходит ему навстре­чу.

— Остановись, храбрец, кончился твой срок, прожил ты, сколько суждено тебе было прожить.

— Твоя воля, только возьми сначала этот посох. И пока он у тебя не изотрется — так что держаться уже не за что будет,— не приходи за мной.

Взяла смерть посох и пустилась сразу в путь — много нужно было пройти ей дорог, чтоб стереть такой посох.

Царевич же, как почувствовал себя свободным — будто крылья у него за спиной выросли, отправился снова в дорогу и доходит до виноградной лозы. А виноградная лоза, увидев его, позвала издалека:

— Постой, молодец, поешь винограда, попей вина.

— Побыл бы я у тебя охотно, но идти должен — пути меня ждут далекие, тропинки путаные: смерть преследует меня по пятам.

— Не беспокойся, стану я лодкой и мостом, чтобы быть тебе полезной.

— Оно и неплохо, но если б ты сказала мне к тому ж, чем остановить смерть,— доброе дело сделала бы.

Будь по-твоему. Если тебя догонит смерть, брось ей эту саблю под ноги и скажи: «Возьми саблю и держи у себя, пока она не проржавеет вся и не рассыплется в прах от этого, а тогда уж приходи за мной».