О ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВЕ Н.А. НЕКРАСОВА

(Г.Г. Елизаветина)

Н.А. НекрасовДля русской литературы имя Некрасова — не просто одно из ее великих имен. Это символ целой эпохи. Переворот, совершен­ный Некрасовым в поэзии, ошеломлял. «Из беломраморного храма, где поэт являлся жрецом, — писал И. С. Тургенев, — где, правда, горел огонь... но на алтаре — и сожигал... один фими­ам, — люди пошли па шумные торжища, где именно нужна метла... и метла нашлась. ...Зазвучал голос поэта «мести и пе­чали»...».

Его произведения утверждали новое представление о сущности и назначении поэтического слова. Во времена, когда «у народа, лишенного общественной свободы, литература — единственная три­буна, с высоты которой он заставляет услышать крик своего возму­щения и своей совести», Некрасов становится поэтом-трибуном, поэтом-гражданином. 

Николай Алексеевич Некрасов родился 28 ноября (10 декабря) 1821 года в местечке Немирове Подольской губернии, в семье ка­питана, бригадного адъютанта Алексея Сергеевича Некрасова и его жены Елены Андреевны, урожденной Закревской. Мальчику не исполнилось и трех лет, когда отец вышел в отставку и поселился с женой и детьми в своем родовом поместье — селе Грешневе Яро­славской губернии. Здесь прошло детство поэта, полное никогда не забытых им оскорблений, обид и горя: 

Воспоминания дней юности — известных
Под громким именем роскошных и чудесных,
Наполнив грудь мою и злобой и хандрой,
Во всей своей красе проходят предо мной...
(«Родина»)

Трудно представить себе людей более разных, чем малообразо­ванный, склонный к диким забавам, крепостник по убеждению Алек­сей Сергеевич и его жена. Не хозяйкой, а жертвой оказалась в его доме Елена Андреевна. Выйдя замуж за «красивого дикаря» против воли своих родных, она молчаливо и стойко переносила свою судьбу. К ней были обращены первые стихи семилетнего сына, ей посвящено одно из его последних незаконченных произведений — поэма «Мать».

В кротости, незлобивости матери поэт впдел не слабость, но «урок железной волн».

Но знаю: не была душа твоя бесстрастна;
Она была горда, упорна и прекрасна,
И все, что вынести в тебе достало сил,
Предсмертный шепот твой губителю простил!..
(«Родина»)

Как могла, облегчала она участь крепостных, разрешала сыну играть с деревенскими ребятишками, и образы крестьянских детей всегда с умилением и нежностью будут поминаться поэтом.

Нравственная высота матери всю жизнь охраняла внутренний мир ее сына.

Одиннадцати лет Некрасов был отдан в Ярославскую гимназию. Учился он плохо, увлекаясь чтением и писанием стихов. Не закон­чив обучения, он из гимназии ушел: отец решил определить его в военно-учебное заведение, так называемый Дворянский полк. Летом 1838 года Некрасов приехал в Петербург. Он не захотел стать военным, его мечтой был университет. Узнав об этом, отец лишил его материальной поддержки. Началась трудная, голодная жизнь. В университет удалось поступить вольнослушателем, но было не до учения.

«Ровно три года я чувствовал себя постоянно, каждый день го­лодным,— вспоминал впоследствии Некрасов.— Приходилось есть не только плохо, не только впроголодь, но и не каждый день. Но раз доходило до того, что я отправлялся в один ресторан в Морской, где дозволялось читать газеты, хотя бы ничего и не спросил себе. Возьмешь, бывало, для виду газету, а сам пододвинешь к себе та­релку с хлебом и ешь...».

Некрасов брался за любую работу, ютился в подвалах и уг­лах... и писал.

В октябре 1838 года в журнале «Сын отечества» он впервые выступил в печати со стихотворением «Мысль», а в 1840 году издал поэтический сборник «Мечты и звуки», подписав его, по совету В. А. Жуковского, инициалами Н. Н. Стихи начинающего поэта, Жуковскому не понравились, и действительно, они были незрелы и подражательны. Некрасов не принадлежал к тем, кто входил в ли­тературу легко и сразу. «Белинский тоже обругал мою книгу!,— писал он позже в автобиографических заметках.

Для нищего, бесприютного, молодого совсем еще человека (Некрасову было тогда девятнадцать лет) неудача первой книги ока­залась, конечно, страшным ударом. Но воля Некрасова — стержень его характера на протяжении всей жизни — была несгибаема. «Я дал себе слово не умереть на чердаке. Нет, думал я,— вспоминал Некрасов,— будет и тех, которые погибли прежде меня,— я про­бьюсь во что бы то ни стало».

Он проявляет необычайную творческую активность. Пишет рассказы, фельетоны, рецензии, пародии, сказки, водевили, ро­ман «Жизнь и похождения Тихона Тростникова». Его талант креп­нет, его имя понемногу становится известным в литературных кругах.

Начинается издательская деятельность Некрасова. В 1845 году выходит под его редакцией альманах «Физиология Петербурга», и 1846 году — «Петербургский сборник» и комический иллюстри­рованный альманах «Первое апреля». Во все сборники включено немало произведений самого Некрасова и среди них: «В дороге», «Пьяница», «Колыбельная песня», «Перед дождем».

В «Отечественных записках» опубликован «Огородник» и «Когда из мрака заблужденья...».

Такого русская поэзия еще не знала. Приятель Белинского и Некрасова, писатель И. И. Панаев пишет в своих «Литературных воспоминаниях»: «Литературная деятельность Некрасова до того времени не представляла ничего особенного. Белинский полагал, что Некрасов навсегда останется не более как полезным журналь­ным сотрудником, но когда он прочел ему свое стихотворение «На дороге», у Белинского засверкали глаза, он бросился к Некрасову, обнял его и сказал чуть не со слезами в глазах: 

— Да знаете ли вы, что вы поэт — и поэт истинный».

В стихотворении поражала и рассказанная в нем трагическая история крестьянской девушки, загубленной по барской прихоти, и поэтическое новаторство, и смелость, с которой обращался Нек­расов к острейшим проблемам времени. Этим произведением он предвосхищал тургеневские «Записки охотника», беллетристику писателей-народников с ее пристальным вниманием к крестьянской жизни. Через шестнадцать лет в статье о поэзии Некрасова извест­ный критик Ап. Григорьев писал, что «В дороге» — «первое стихо­творение, выдвинувшее вперед личность поэта». «Не потому только произвело сильное впечатление стихотворение Некрасова,— про­должал Григорьев,— что оно совместило, сжало в одну поэтиче­скую форму целую эпоху прошедшего. ...Но оно, это небольшое стихотворение, как всякое могучее произведение, забрасывало сети и в будущее. ...Не говорю о его форме, о том, что не подделка под народную речь, а речь человека из народа в нем послышалась... Из стихотворения явно было, что его писал человек с народным серд­цем...».

Сближение с Белинским имело для Некрасова огромное зна­чение. Революционно-демократические убеждения критика, требо­вание правдивости искусства оказали влияние на становление мировоззрения и литературных взглядов Некрасова, для которого Белинский навсегда остался «духовным воспитателем».

Вместе с Белинским Некрасов был одним из организаторов «на­туральной школы» в русской литературе. Само это название впер­вые было употреблено именно в связи с некрасовским «Петербург­ским сборником». Некрасов, писал реакционный журналист Ф. В. Булгарин, «принадлежит к новой, т. е. натуральной литера­турной школе, утверждающей, что должно изображать природу без покрова»

Термин, употребленный Булгариным в насмешку, был подхва­чен Белинским. Он придал ему новый смысл, превратил в наимено­вание целого этапа в развитии русского критического реализма.

Служение искусства общественным интересам, его демократич­ность и правдивость были главными принципами «школы».

С 1847 года печатным органом нового направления становится журпал «Современник».

Иметь свой журнал было давней мечтой московских ь петер­бургских литераторов, группировавшихся вокруг Белинского. Но добиться в царствование Николая разрешения на новое периоди­ческое издание чаще всего оказывалось невозможным. Поэтому имеете с И. И. Панаевым Некрасов приобрел у П. А. Плетнева уже давно существовавший «Современник». Основанный еще Пушкиным, после его смерти он издавался вяло и малоинтересно. Идейным ру­ководителем обновленного журнала должен был стать Белинский.

Более двадцати лет жизни Некрасова связаны с «Современ­ником». В годы реакции и во времена общественного подъема жур­нал неизменно являлся органом передовых сил русской литературы.

Журналистская деятельность, обязывая быть в самом центре идейной борьбы, требовала четкой позиции, трудных решений и умения привлечь к изданию талантливых людей.

В «Современнике» сотрудничали Герцен, Тургенев, Гончаров, Островский, Григорович, в нем опубликовал свое первое произве­дение JI. Толстой. Вскоре после смерти Белинского ведущим критиком журнала становится Чернышевский, с которым Некрасов познакомился осенью 1853 года, а еще через несколько лет в «Со­временнике» начинает сотрудничать Добролюбов.

Немало критических статей написано и самим Некрасовым. В них он выступает продолжателем дела Белинского в защите реа­листической и демократической литературы. Не только собствен­ным поэтическим творчеством, но и своими критическими работами Некрасов утверждал важную роль поэзии в духовной жизни об­щества. Поэзия, писал Некрасов, необходима, потому что «в душе каждого человека есть клапан, отворяющийся только поэзией»

Широта и проницательность критической мысли Некрасова сказались, в частности, и в том, что он одним из первых сумел оце­нить поэзию Тютчева. В статье «Русские второстепенные поэты» Некрасов писал о нем как о «блестящем явлении» русской литера­туры, замечательном национальном поэте, стоящем в одном ряду с Лермонтовым.

Некрасов обладал удивительным свойством. «...У Вас есть еще талант, — писал ему Гончаров, — отыскивать и примани­вать таланты». 

Между тем отношения внутри журнала были сложными. После­довательный революционный демократизм Чернышевского и Добро­любова оказался неприемлемым для таких сотрудников «Современ­ника», как Тургенев, Боткин, Толстой, Анненков. Они требовали выхода их из редакции. Особого накала разногласия достигли после публикации статьи Добролюбова «Когда же придет настоя­щий день?» о романе Тургенева «Накануне». Тургенев просил не печатать статью, уверяя Некрасова, что она «несправедлива и резка». Он ставил его перед выбором между собой и молодым кри­тиком. Некрасов предпочел Добролюбова, хотя потеря старого друга была ему чрезвычайно тяжела. В стихотворении, посвящен­ном разладу с Тургеневым, Некрасов писал:

... одинокий, потерянный,
Я как в пустыне стою.
Гордо не кличет мой голос уверенный
Душу родную мою.
Нет ее в мире. Те дни миновалися,
Как на призывы мои
Чуткие сердцем друзья отзывалися,
Слышалось слово любви.
(«.....одинокий, потерянный..»)

Но твердая вера Некрасова в идейную, нравственную правоту Чернышевского и Добролюбова была неколебима. Порывая со своими прежними либеральными друзьями, он ясно показывал, по словам
В.И. Ленина, что «все симпатии его были на стороне Чернышевского», на стороне революционно-демократического ла­геря.

В Белинском, Чернышевском, Добролюбове Некрасов видел воплощение прекраснейших человеческих качеств: беззаветную пре­данность общему делу, горячую любовь к народу, самозабвенную жертвенность.
В стихотворениях, обращенных к ним («В. Г. Белин­ский», «Памяти Добролюбова», «(Н. Г. Чернышевский)»), они предстают как «пророки» будущего («Н. Г. Чернышевский»), учителя лучшей части молодежи России.

О! сколько есть душой свободных
Сынов у родины моей,
Великодушных, благородных
И неподкупно верных ей,
Кто в человеке брата видит,
Кто зло клеймит и ненавидит,
Чей светел ум и ясен взгляд,
Кому рассудок не теснят
Преданья ржавые оковы,—
Не все ль они признать готовы
Его учителем своим?..
(«В. Г. Белинский»)

Смерть уносила этих людей рано. Нужда, преследования под­тачивали здоровье. Уже в конце собственной жизни Некрасов писал с печалью и горечью:

...мне с детства судьба
Посылала врагов долговечных,
А друзей уносила борьба.
(«Скоро стану добычею тленъя...)

Умер в чахотке Белинский, был сослан Чернышевский, от­правлен на каторгу и быстро угас там поэт Михайлов, в начале своего жизненного пути ушли Добролюбов и Писарев.

Гибель одних должна была пробудить к борьбе и подвигу оставшихся.

«Жить для себя возможно только в мире,
Но умереть возможно для других!»
Так мыслит он — и смерть ему любезна.
Не скажет он, что жизнь его нужна,
Не скажет он, что гибель бесполезна:
Его судьба давно ему ясна...
(«Н. Г. Чернышевский»)

Смерть поднималась до гражданского деяния, подвига в те годы, когда за свободу шли на виселицу и каторгу лучшие. Отсюда пафос строк:

Учил ты жить для славы, для свободы,
Но более учил ты умирать.
(«Памяти Добролюбова»)

Добролюбов умер в ноябре 1861 года, а в июле 1862 был аресто­ван Чернышевский. Уже после его ареста в «Современнике» печа­тался роман «Что делать?», написанный им в Петропавловской кре­пости.

«Современник» издавался в сложнейших условиях. Некрасов и ого журнал постоянно находились под пристальным наблюдением III Отделения. Для того чтобы журнал сохранил «положение само­стоятельное и независимое», Некрасову понадобилось немало практической хватки и изворотливости. Не раз приходилось идти на уступки, необходимость которых была вызвана убеждением, что иначе журналу придет конец. В 1866 году покушение Д. В. Ка­ракозова на Александра II вызвало ряд правительственных репрес­сий, направленных в первую очередь против прогрессивной печати. Надеясь спасти журнал, Некрасов пишет стихотворение в честь главы следственной комиссии по делу Каракозова — М. Н. Мура­вьева, за жестокость прозванного «вешателем». Унижение не по­могло, журнал вскоре был закрыт.

Некрасов трагически воспринял свой неверный шаг. В стихо­творениях «Ликует враг, молчит в недоуменье...», «Умру я скоро. Жалкое наследство...» поэт с глубоким раскаянием обращается к на­роду, к родине с мольбой о прощении:

За каплю крови, общую с народом,
Мои вины, о родина, прости!..

Но если и случалось горестно признаваться поэту:

У лиры звук неверный исторгала
Моя рука...—

то с еще большим правом он мог утверждать:

Не торговал я лирой...
(«Умру я скоро. Жалкое наследство...»)

Творческий путь Некрасова начинался в трудное для поэзии время. Уже не было в живых Пушкина, Лермонтова, Кольцова. Впереди была поэтическая слава Фета и Тютчева. Популярность поэзии резко упала, на первом плане читательских интересов ока­зались прозаические жанры. Некрасов вернул поэзии ее значение, стихи вновь стали «событиями»

Продолжая то, что было начато его великими предшественни­ками, Некрасов смело вводил в литературу нового героя, новые темы. «Передо мною,— говорил он журналисту-народнику П. В. Гри­горьеву,— никогда не изображенными стояли миллионы живых су­ществ! Они просили любящего взгляда! И что ни человек, то муче­ник, что ни жизнь, то трагедия!». 

В 1856 году вышло первое издание «Стихотворений» Некрасова. Книга имела огромный успех у читателей, увидевших в поэте под­линного представителя «партии парода в литературе».

Народность Некрасова была непосредственно связана с его революционным демократизмом, с идеей крестьянской революции. Положение русского крестьянина, жизнь деревни всегда сосредота­чивали на себе внимание поэта и получили отражение как в его лирике, так и в эпических произведениях.

В «Отрывках из путевых записок графа Гаранского» картины крепостной деревни, с ее бесконечной страдой, даны глазами офран­цузившегося барина, лишь наездом бывающего в родной стране. Он плохо разбирается в увиденном, но его тревожит настроение крестьян:

Бормочет каждому негодный их язык:
Помещик — лиходей! а если управитель,
То, верно,— живодер, отъявленный грабитель!

Прекрасна природа родины, но нивы ее политы слезами и по­том крепостных. В коротком стихотворении «На родине» Некрасов выразил то чувство, которое всегда определяло его отношение к под­невольному труду: 

Таков мой рок,
Что хлеб полей, возделанных рабами,
Нейдет мне впрок!

В «Забытой деревне», в «Размышлениях у парадного подъезда», в «Железной дороге», «На Волге» и многих-многих других произве­дениях, в которых речь идет о доле русского крестьянства, будь то в деревне, на строительстве или в городе, один вопрос, обращенный к народу, представляется поэту главным:

Чем хуже был бы твой удел,
Когда б ты менее терпел?
(«На Волге»)

«Размышлеппя у парадного подъезда» — не только докумен­тально точное воспроизведение безобразной уличной сцены. Это прежде всего раздумье о будущем страны. Некрасов напряженно ищет те силы, что способны пробудить народ.

В поэме «Саша» создание образа современного героя — а здесь героини — идет по пути размежевания с либерально-дворянской интеллигенцией и ее типом деятеля-фразера. Саша естественно, органически не выносит бездеятельности и пустословия. Она не может пока противопоставить речам Агарина никакой определенной теории. Да она до поры и не нужна ей. Прелесть этого образа в со­единении девичьей грации с прямотой и силой души, в которой стрем­ление к добру непреодолимо. Революционерка 80-х годов
В. Н. Фиг­нер писала: «Поэма учила, как жить, к чему стремиться. Согласо­вать слово с делом — вот чему учила поэма, требовать этого согла­сования от себя и от других — учила она».

В вере, что из нравственных страданий героини неизбежно вы­растет готовность к активному революционному действию, — опти­мизм поэмы.

В стране царят нищета и бесправие, образы когда-то встречен­ных бурлаков продолжают жить в памяти поэта:

Унылый, сумрачный бурлак!
Каким тебя я в детстве знал,
Таким и ныне увидал:
Все ту же песню ты поешь,
Все ту же лямку ты несешь,
В чертах усталого лица
Все та ж покорность без конца...
(«На Волге»)

Но не может быть безнадежным положение народа, из недр которого выходит «столько добрых, благородных, сильных любящей душой» («Школьник»). Мощь народных характеров, их широта и неукроти­мая жажда деятельности и свободы показаны Некрасовым в его произведениях с не меньшей силой, чем страдания и бесконечная печаль нищих сел и деревень. В поэмах этот аспект понимания на­родных судеб становится основным. В «Коробейниках» и «Морозе, Красном носе» новое понимание народности, определяемое близо­стью к трудовому крестьянскому миру, нашло свое законченное выражение.

Бредут по дорогам и проселкам коробейники, как позже пой­дут крестьяне в поэме «Кому на Руси жить хорошо». Встречи, рас­сказы, история любви коробейника Ваньки и Катеринушки, ги­бель коробейников, песни, переполняющие поэму и придающие ей особый, чисто русский колорит, делают это сравнительно небольшое произведение значительным и емким. «Одной этой поэмы,— писал о «Коробейниках»
Ап. Григорьев,— было бы достаточно для того, чтобы убедить каждого, насколько Некрасов поэт почвы, поэт на­родный, т. е. насколько поэзия его органически связана с жизнию».

Одно из самых совершенных творений Некрасова — поэма «Мо­роз, Красный нос». Она начинается картиной бедных крестьянских похорон:

Савраска увяз в половине сугроба —
Две пары промерзлых лаптей
Да угол рогожей покрытого гроба
Торчат из убогих дровней.

Утрата кормильца, нужда, нависшая над семьей, смерть Дарьи и финале поэмы — казалось бы, какой сгусток трагизма! Но смысл произведения не сводится к его сюжету. Он гораздо шире — стихия национальной жизни с ее здоровыми началами становится со­держанием поэмы. Труд крестьянина и его жизнь — героичны. Связь с землей, с изначальным придает ему своеобразное величие. И торжественными строками говорит поэт о кончине труженика:

Уснул, потрудившийся в поте!
Уснул, поработав земле!
Лежит, непричастный заботе,
На белом сосновом столе. 

...Большие, с мозолями руки,
Подъявшие много труда,
Красивое, чуждое муки
Лицо — и до рук борода...

Особенно тяжка доля крестьянки. И вместе с тем именно жен­щины, как всегда у Некрасова, олицетворяют красоту и величие своего народа:

Идут они той же дорогой,
Какой весь народ наш идет,
Но грязь обстановки убогой
К ним словно не липнет.

Смерти Дарьи предшествует сон о счастье. Вся поэзия, вся радость простого крестьянского быта отражены в нем. Нет ничего фантастического, только то, что могло и должно было бы быть: семья, общий радостный труд, здоровые, красивые дети. Последнее, что видится героине:

И Дарьюшка долго смотрела,
От солнца рукой заслонясь,
Как дети с отцом приближались
К дымящейся риге своей,
И ей из снопов улыбались
Румяные лица детей...

Скорбный и вместе с тем величественно спокойный переход героини совершается не просто к небытию, но к слиянию с прекрас­ной природой, со сказочным миром Мороза.

Использование фольклорных мотивов, широта обобщений при­дают изображаемому эпический размах, превращая историю одной крестьянской семьи в огромное полотно народной жизни.

Некрасовская поэзия, пронизанная верой в будущее народа и вместе с тем болью за его настоящее, становилась революциони­зирующей силой. Стихотворение 1859 года «Песня Еремушке» и по содержанию и по форме близко к агитационным воззваниям, распространявшимся революционерами-шестидесятниками. Совре­менник свидетельствует о поэте, что он «неотразимо» увлекал «своими песнями все молодое поколение». Популярность его произведений в революционной среде была необычайна. «Ведь на Некрасове,— говорил В. И. Ленин, — целое поколение революционеров училось».

В эпоху надвигающейся реакции написано стихотворение «Ры­царь на час».

Снова обращаясь к материнскому образу, который тождествен вдесь образу матери-родины, поэт изливает ей свою тоску и горечь. Жизнь представляется прожитой бесплодно, лишь революционный подвиг может оправдать ее.

Тот, чья жизнь бесполезно разбилася,
Может смертью еще доказать,
Что в нем сердце неробкое билося,
Что умел он любить...

В «Элегии», написанной через двенадцать лет после «Рыцаря на час», уже в конце жизни поэта, он, как бы подводя итоги своего поэтического творчества и своей гражданской деятельности, призывал:

Пускай наносит вред врагу не каждый воин,
Но каждый в бой иди! А бой решит судьба...

Мотивы недовольства собой, постоянно звучащие в поэзии Некрасова, объясняются не только его личным самоощущением. Они были свойственны многим его современникам. Страдание об общих бедствиях, невозможность немедленного революционного преобразования жизни нередко вызывали настроения глубокой не­удовлетворенности и грусти. «Обезнадеженной действительностью» называл положение лучшей части русского общества того времени Г. И. Успенский. «Да,— писал он о чувстве, которое становилось преобладающим,— это скорбь, и не скорбь даже, а ужас общественного деятеля перед ужаснейшею действительностью, требующею таких сил, каких нет ни в себе, ни в других, и разрывающей изму­ченный мозг и сердце».

На протяжении всей своей жизни, деятельной и целеустрем­ленной, раздумывая о месте и назначении человека, Некрасов неизменно приходил к выводу, что смысл существования — в актив­ном отношении к людским судьбам. В письме к JI. Толстому от 5/17 мая 1857 года он писал: «Человек брошен в жизнь загадкой для самого себя, каждый день его приближает к уничтожению — страш­ного и обидного в этом много! На этом одном можно с ума сойти. Но вот Вы замечаете, что другому (или другим) нужны Вы — и жизнь вдруг получает смысл, и человек уже не чувствует той сиротливости, обидной своей ненужности...».

Некрасов нередко казался человеком «холодным». Вероятно, такое впечатление создавалось благодаря его умению в повседнев­ной жизни глубоко скрывать свои подлинные чувства, способность к нежности, потребность в сочувствии. Некрасов, писал А. М. Ска­бичевский, «был человек, обладавший сильными страстями, которые постоянно требовали исхода в каких-нибудь потрясающих впечат­лениях, и мелкая тина повседневных дрязг претила ему. По самой натуре своей это был боец в том смысле, что для него, как вода для рыбы, необходима была борьба с такими препятствиями и опаснос­тями, в которых заключался бы более или менее отважный риск...».

Его общественная деятельность требовала качеств бойца.

Некрасов не смирился с закрытием «Современника» и в 1868 го­ду перекупил у Краевского «Отечественные записки». Вместе с Салтыковым-Щедриным он скоро превратил журнал в орган ре­волюционно-демократической мысли, привлек к участию в нем Г. Успенского, Решетникова, Слепцова, Левитова и других пи­сателей демократического лагеря.

В «Отечественных записках» публикуются главы нового произ­ведения самого Некрасова — поэмы «Кому на Русн жить хорошо».

«Любимое детище» поэта , одна из вершин его творчества, «Кому на Руси жить хорошо» — этапное произведение в истории жанра эпической поэмы вообще. Работая над поэмой, Некрасов надеялся создать «народную книгу», то есть книгу полезную, по­нятную народу и правдивую».

По широте охвата жизненного материала, постановке корен­ных вопросов времени и их идейному осмыслению «Кому на Руси жить хорошо» — подлинная народная эпопея.

Пореформенная Россия проходит перед глазами семерых стран­ников, открывая им свои беды, нищету и бесправие, которых не уничтожила отмена крепостного права.

Свободная композиция поэмы делает произведение объем­ным, вмещающим множество лиц, сцен, судеб, часто не связанных между собой, но вместе дающих отпущеппо огромного народного «мира».

Фольклорный сюжет служит исследованию реальной действи­тельности, а идея где-то таящегося счастья получает наиболее близ­кое воплощение в готовности юноши Гриши Добросклонова отдать жизнь за «долю народа». Пессимизм, уныние чужды ему, он полон молодого энтузиазма и веры:

В минуту унынья, о родина-мать!
Я мыслью вперед улетаю,
Еще суждено тебе много страдать,
Но ты не погибнешь, я знаю.

Близкая по своим художественным принципам к народному творчеству, поэма стала итогом поисков Некрасова в области поэтического языка. Великолепно в поэме и мастерство стиха, богатство ритмического рисунка, точно найденная манера сказа.

Объединяя в себе сатиру и революционный пафос, беспощадно-правдивое изображение жизни и сказочность, «Кому на Руси жить хорошо» дает целый ряд ярких образов. Русская женщина Матрена Тимофеевна и «богатырь святорусский» Савелий воплощают и себе лучшие черты «золотого» народного сердца; рядом с ними отвратительным и жалким предстает мир Утятиных и Шалашниковых.

Незаконченная, публиковавшаяся с массой пропусков, поэма тем не менее произвела огромное впечатление на читателей, стала поистине народной книгой.

Поиски положительного героя заставили Некрасова обратиться к страницам революционного прошлого страны, к восстанию де­кабристов. Это не было уходом во вчерашний день. Напротив, в об­становке общественного подъема начала 70-х годов, когда среди лучшей части интеллигенции (особенно молодежи) нашла горячий отклик идея «хождения в народ», возрождение памяти о декабрис­тах в поэзии было актуально и необходимо.

Историко-революционные поэмы Некрасова «Дедушка» и «Рус­ские женщины» служили настоящему, утверждая идеал обществен­ного подвига и самоотвержения.

Вернувшийся из ссылки декабрист не сломлен, в поэме он — носитель высоких жизнеутверждающих идей и их хочет передать новому поколению вместе с убеждением, что право на достойную жизнь надо уметь завоевать:

Вырастешь, Саша, узнаешь.
Честью всегда дорожи.
Взрослые люди — не дети,
Трус — кто сторицей не мстит!
Помни, что нету на свете
Неотразимых обид!..

Поэма «Русские женщины» первоначально была названа «Де­кабристки». Новое заглавие гораздо более отвечало ее идейному содержанию, придавая образам смысл широкий и общий. То, что двигало женами декабристов,— верность, высокое чувство долга,— по мнению поэта, присуще русскому женскому национальному типу. Некрасов недаром упоминает в поэме Наталью Долгорукую. Почти за сто лет до событий, описанных в «Русских женщинах», она также последовала в ссылку за мужем. «Все оставила,— писала Долгору­кая в своих автобиографических записках,— и честь, и богатство, и сродников, и стражду с ним, и скитаюсь... И по сей час в одном рассуждении, и не тужу, что мои век пропал, но благодарю бога моего, что он мне дал знать такого человека, который того стоил, чтоб мне за любовь жизнию своею заплатить, целый век странство­вать и великие беды сносить, могу сказать, беспримерные беды». То же могли бы повторить и героини «Русских женщин». Они вер­ны и преданны бескомпромиссно и до конца. Вот почему

...мир Долгорукой еще не забыл...—

и будет помнить о декабристках:

Умрете, но ваших страданий рассказ
Поймется живыми сердцами...

Говоря о нравственной силе жен декабристов, Герцен в «Былом и думах» подчеркивал, что одни они в тяжкий для русского общества момент сохраняли «чувство личного достоинства», «одни женщины не участвовали в ...позорном отречении от близких...». Некрасов подхватывает и развивает эту мысль. В его поэме подвиг женщин показан как осознанный и необходимый для них, потому что стрем­ления и идеи сосланных им близки и понятны. Они не только вер­ные жены, они сподвижницы.